Лиса все знает и за все спросит! Вот такой вот я страшненький зверек
Хех, а теперь хочу рассказать о том, как пропахала с 21 по 23 на подготовке выступления в Военно-космической академии им. Можайского – это было чертовски утомительно, но забавно.
21 сразу же после оглашения результатов отборов (я выиграла, выиграла, выиграла!) я поехала в эту самую академию на репетиции. Встретилась с девочками на Чкаловской, и пошли мы искать данный ВУЗ (ни одна раньше его не видела). Вот как это примерно выглядело:
-Мне сказали идти по улице до упора…. Вот только в какую сторону?
-Вон оттуда военные все идут и идут, прямо как муравьи из муравейника. Берем курс на источник.
-Я боюсь такого количества людей в форме.
-Это им надо боятся, ведь не они, а мы будем у них выступать.
-Вон она! Вон то желтое здание. Оно старое и обшарпанное, так что точно она!
-А где тут клуб?
-Ищи здание с колоннами, все клубы университетские всегда с колоннами: или внутри, или снаружи.
-О, вот табличка! Мы нашли его, девоч... *плюх* Черт!
-Катя, ты не расшиблась?
Мы прошли таки на подведомственный армии объект (ни пропусков, ни паспортов – воруй ни хочу). Прошли в зал, там Роберт (хореограф и помощник режиссера) смотрел выступление танцоров. И нас послали… в штаб, писать сценарий - 19 часов вечера, времени прорва: вся ночь впереди!
Пришли, сели, стали думать. Через день выступление, а есть одни идеи. Хотели сначала взять за основу «Белое солнце пустыни»: там гарем и только два мужских персонажа (у нас в команде 8 дивчин и только два хлопца). Расстановка такая: девушки хотят в армию, просят оружие и проходят строевую подготовку, а опасный вор- рецидивист затесался в их ряды в женской парандже, скрываясь от преследования («-Наташа, открой личико. -Для кого Наташа, а для кого Натан Васильевич!»). Но мы отвергли эту версию: не смогли обосновать, почему они полезли в армию. Действительно, зачем умной девушке лезть на плац (исключая того случая, когда надо особо приглянувшегося парня с этого самого плаца стащить).
Дальше начали рассматривать версию «гражданской» кафедры в военных ВУЗах. Дескать, бум учить их гражданской жизни. Это и взяли. Ильшан с Сашей ушли писать шутки и сценарий, Маша с Викой занялись составлением фонограммы, Юля засела за расстановку нас по сцене, меня бросили на переделку бессмертного хита Жанны Фриске «Пойдем со мной» (ну помните: «Пойдем со мной туда, где нет ни снега, ни дождя» и далее по прейскуранту». Музу мою подстрелили еще на подлете за нарушение воздушного пространства РФ, поэтому, в конце концов, песней занялись уже все. Роберт гениально сделал все это, и поэтому у нас в 12 был уже сценарий и песня (правда последнюю не закончили, осталась последняя строчка первого куплета). Все это время мы заливали друг друга чаем, и к концу вечера от одной фразы «Давай сдадим на пять!» начиналась цепная реакция «Давай сдадим на пять, давай сдадим на шесть, давай сдадим на семь! Пускай невозможно совсем!», еще популярно стало протяжное «Беееелые кораааблики, бееееелые корааааблики…» и «Снип-снап-снурре, сниппи-снаппи-снууп». Поздно ночью девочки пошли на темную улицу, пока метро не закрылось. Идем, поем, плюя на то, что нет ни голоса, ни слуха. Голодные, напившиеся чая до плавающих в глазах чаинок, уставшие, с болящей головой и походкой в ритме Жанны Фриске. Я ненавижу теперь эту песню! До нашей переделки там смысла не было, теперь тем более, а мотив такой навязчивый. После каждой церемонии у меня появляется песня, от которой воротит. В прошлом году «Летняя ночь» Зверей, теперь Фриске. В метро меня в правильный поезд сажали всем кагалом:
-Тебе туда!
-Разве?
-Да, туда!
-Нет-нет, вроде туда, мне же на Невский...
- Мы лучше знаем, где ты живешь! Тебе на Сенную!
Домой доехала уже на автомате, у метро встретил отец и отконвоировал домой (у нас во дворе собирается криминальный элемент в кол-ве 5 штук).
На следующий день я отправилась сначала на свои предписанные 4 пары, а уж оттуда, не заезжая домой (и не пообедав! О трагедия моей жизни!), отбыла на первые и единственные репетиции. Умудрилась выйти не на той станции и опоздала. Прибежала, а там никого кроме Саши, Иры, Ильшана, Марины и Роберта нет. Мы и занялись сценарием. Позже, часам к 7 вечера, подползают остальные. За оставшиеся до полуночи 6 часов надо было выучить роли и песню, отработать расстановку на сцене и сработаться. Мы напиваемся чаем и кофе, жуем булку и учим, учим, учим, как командовал дедушка Ленин. В сценарной Ильшан курит целыми пачками, у Марины болит горло, Роберт гоняет рабочих сцены. Режиссер гоняет нас:
-Громче!
-Поправь микрофон!
-Ты выходишь с другой стороны!
-Не смотрите на друг друга, смотрите на зрителя.
-Учи роль! Задорнее, как девушки в рекламе!
-Быстрее! На ваше выступление дано только 6 минут! Быстрее, еще быстрей.
Мы ходим, говорим, спотыкаемя о шнуры за сценой, путаем микрофоны, забываем слова, смотрим только друг на друга, медленно двигаемся, закатываем глаза. А режиссер в конце подходит и спрашивает жизнерадостно:
- Итак, ребята, кто у нас поет?
-Никто! Просто одни фальшивят меньше других, - тут улыбка медленно сползает с лица Марины.
-Как это никто? Роберт, давай отбирать поющих.
Мы становимся как на пионерской линейке, в руках микрофоны, в глазах – безнадега. Каждый пытается избежать участи соловья, птички певчей. По очереди поем строчки песни, к ужасу мя у меня нашли если не голос, то хотя бы не полное его отсутствие. Три моих сестры по несчастью с ужасом понимают, что нам надо выучить слова за ночь и успеть спеться. Роберт сверкает перед нами улыбкой, я вижу в этом оскал крокодила.
После первого же выступления текст песни подвергается цензуре. Есть у Фриске там строчка начинающаяся с «У-у-у-у-е, я что-то там тебе», и проблема в том, что когда ее поешь, буква «х» появляется невольно - мы выдыхаем. И Марина возмутилась: «Как так можно! В зале военные, генералы и депутаты. Переделать!». И мы переделали, умудрившись не поддатся американизированному «О-о-о-о-е» и не звучащему «И-и-и-и-е».
К вечеру ноги уже отваливаются, язык заплетается, текст мешается, и мы расходимся по домам, пока метро не закрыли. По улице снова идут девочки и Миша и поют «Ееее, мы споем сейчас тебеее», и снова я чуть не потерялась в метро.
Дома бухнулась в кровать и уснула спокойным сном убитого зайца, перед этим умершего от разрыва сердца.
Итак, дамы и господа, сегодня пятница! Спешите видеть: танцующий и поющий трусливый заяц Анерис! День выступления, еду к 11, выступление начинается в 15. В итоге 4 часа на репетиции, причем не только нашей, но и всей остальной программы. Мы собираемся в «штабе», поем хором (нет Саши и Миши – репетировать нет смысла), едим мои бананы, шоколадку Иры, булку Маши с маслом, которое нашли на столе, запиваем эту смесь чаем и кофе. Вокруг носятся курсанты – готовят зал и банкет. Роберт метается туда-сюда, вся постановочная группа измотана. Костя Маклауд (звукооператор) шаманит над пультом и проводкой.
Наконец все наши пришли и мы пошли на генеральный прогон. Привезли мои с Мишей костюмы: Фомы гибббдэшников. Первый мой вопрос, когда я их увидела:
-Вы, что ли раздели гаишника в темной подворотне?
На мне болтается кожаная куртка, кислотно-желтая жилетка, кепка с бляхой, на руке весит полосатый жезл. Лично я считала себя похожей на беременную бегемотиху – предыдущий владелец был размера на четыре покрупнее меня. На Мишке кожанка сидит получше, так он и покрупнее меня, но все равно форма болтается. Сашку одели в полевую форму. «Впервые так быстро нашлась одежда моего размера. И где? В армии», - порадовался он (мальчик под 2 метра ростом и с 46 размером обувки).
Генеральный прогон мы провалили: сбивались, Юля (центральная фигура) говорила монотонно, а нашу финальную песню Роберт ласково обозвал «ж…ным хором»…. Ой, как он был прав! Мы забыли слова, вступали не впопад, путались…. Вот такая «Фабрика звезд», хех.
Есть примета: что было на генеральной репетиции, то будет и на выступлении. Сценки мы отыграли отлично, ни ошибок, ни заминок, но потом была песня…. Мать моя женщина, это было нечто. Мало того, что мы начали не вовремя, так вторую строчку пропели лишь двое, третья исчезла, четвертую проглотили. И только на втором куплете как-то выровнялись. Мы сходили со сцены под победное рдение наших щек. Курсанты были воспитанными и не линчевали нас прямо в проходе. Устроившись на самой галерке, мы предались самоедству. От расстройства чувств я устроилась поудобнее на товарищеском плече и продрыхла всю церемонию.
А вот после церемонии мы с девочками оттянулись. Мало того, что я перемеряла фуражки всех военных ВУЗов СПб, так мы с девочками стали главным аттракционом банкета – с нами фотографировались все. Правы были поповцы из команды КВН, когда сказали: «Девочки, вы не бойтесь. Курсантам будет все равно, что вы там поете, главное – зажигайте». Тортика мы поели праздничного, потом народ пили коньяк «Бейлиз» (если название не путаю). Ильшан признавался в любви Петербургу и потанинцам, Роберт травил байки, Марина молчала, т.к. сорвала голос. Потом остальные поехали в гостиницу Советскую праздновать, а я отчалила домой - спать
Усе, детки и не совсем детки, это конец.
21 сразу же после оглашения результатов отборов (я выиграла, выиграла, выиграла!) я поехала в эту самую академию на репетиции. Встретилась с девочками на Чкаловской, и пошли мы искать данный ВУЗ (ни одна раньше его не видела). Вот как это примерно выглядело:
-Мне сказали идти по улице до упора…. Вот только в какую сторону?
-Вон оттуда военные все идут и идут, прямо как муравьи из муравейника. Берем курс на источник.
-Я боюсь такого количества людей в форме.
-Это им надо боятся, ведь не они, а мы будем у них выступать.
-Вон она! Вон то желтое здание. Оно старое и обшарпанное, так что точно она!
-А где тут клуб?
-Ищи здание с колоннами, все клубы университетские всегда с колоннами: или внутри, или снаружи.
-О, вот табличка! Мы нашли его, девоч... *плюх* Черт!
-Катя, ты не расшиблась?
Мы прошли таки на подведомственный армии объект (ни пропусков, ни паспортов – воруй ни хочу). Прошли в зал, там Роберт (хореограф и помощник режиссера) смотрел выступление танцоров. И нас послали… в штаб, писать сценарий - 19 часов вечера, времени прорва: вся ночь впереди!
Пришли, сели, стали думать. Через день выступление, а есть одни идеи. Хотели сначала взять за основу «Белое солнце пустыни»: там гарем и только два мужских персонажа (у нас в команде 8 дивчин и только два хлопца). Расстановка такая: девушки хотят в армию, просят оружие и проходят строевую подготовку, а опасный вор- рецидивист затесался в их ряды в женской парандже, скрываясь от преследования («-Наташа, открой личико. -Для кого Наташа, а для кого Натан Васильевич!»). Но мы отвергли эту версию: не смогли обосновать, почему они полезли в армию. Действительно, зачем умной девушке лезть на плац (исключая того случая, когда надо особо приглянувшегося парня с этого самого плаца стащить).
Дальше начали рассматривать версию «гражданской» кафедры в военных ВУЗах. Дескать, бум учить их гражданской жизни. Это и взяли. Ильшан с Сашей ушли писать шутки и сценарий, Маша с Викой занялись составлением фонограммы, Юля засела за расстановку нас по сцене, меня бросили на переделку бессмертного хита Жанны Фриске «Пойдем со мной» (ну помните: «Пойдем со мной туда, где нет ни снега, ни дождя» и далее по прейскуранту». Музу мою подстрелили еще на подлете за нарушение воздушного пространства РФ, поэтому, в конце концов, песней занялись уже все. Роберт гениально сделал все это, и поэтому у нас в 12 был уже сценарий и песня (правда последнюю не закончили, осталась последняя строчка первого куплета). Все это время мы заливали друг друга чаем, и к концу вечера от одной фразы «Давай сдадим на пять!» начиналась цепная реакция «Давай сдадим на пять, давай сдадим на шесть, давай сдадим на семь! Пускай невозможно совсем!», еще популярно стало протяжное «Беееелые кораааблики, бееееелые корааааблики…» и «Снип-снап-снурре, сниппи-снаппи-снууп». Поздно ночью девочки пошли на темную улицу, пока метро не закрылось. Идем, поем, плюя на то, что нет ни голоса, ни слуха. Голодные, напившиеся чая до плавающих в глазах чаинок, уставшие, с болящей головой и походкой в ритме Жанны Фриске. Я ненавижу теперь эту песню! До нашей переделки там смысла не было, теперь тем более, а мотив такой навязчивый. После каждой церемонии у меня появляется песня, от которой воротит. В прошлом году «Летняя ночь» Зверей, теперь Фриске. В метро меня в правильный поезд сажали всем кагалом:
-Тебе туда!
-Разве?
-Да, туда!
-Нет-нет, вроде туда, мне же на Невский...
- Мы лучше знаем, где ты живешь! Тебе на Сенную!
Домой доехала уже на автомате, у метро встретил отец и отконвоировал домой (у нас во дворе собирается криминальный элемент в кол-ве 5 штук).
На следующий день я отправилась сначала на свои предписанные 4 пары, а уж оттуда, не заезжая домой (и не пообедав! О трагедия моей жизни!), отбыла на первые и единственные репетиции. Умудрилась выйти не на той станции и опоздала. Прибежала, а там никого кроме Саши, Иры, Ильшана, Марины и Роберта нет. Мы и занялись сценарием. Позже, часам к 7 вечера, подползают остальные. За оставшиеся до полуночи 6 часов надо было выучить роли и песню, отработать расстановку на сцене и сработаться. Мы напиваемся чаем и кофе, жуем булку и учим, учим, учим, как командовал дедушка Ленин. В сценарной Ильшан курит целыми пачками, у Марины болит горло, Роберт гоняет рабочих сцены. Режиссер гоняет нас:
-Громче!
-Поправь микрофон!
-Ты выходишь с другой стороны!
-Не смотрите на друг друга, смотрите на зрителя.
-Учи роль! Задорнее, как девушки в рекламе!
-Быстрее! На ваше выступление дано только 6 минут! Быстрее, еще быстрей.
Мы ходим, говорим, спотыкаемя о шнуры за сценой, путаем микрофоны, забываем слова, смотрим только друг на друга, медленно двигаемся, закатываем глаза. А режиссер в конце подходит и спрашивает жизнерадостно:
- Итак, ребята, кто у нас поет?
-Никто! Просто одни фальшивят меньше других, - тут улыбка медленно сползает с лица Марины.
-Как это никто? Роберт, давай отбирать поющих.
Мы становимся как на пионерской линейке, в руках микрофоны, в глазах – безнадега. Каждый пытается избежать участи соловья, птички певчей. По очереди поем строчки песни, к ужасу мя у меня нашли если не голос, то хотя бы не полное его отсутствие. Три моих сестры по несчастью с ужасом понимают, что нам надо выучить слова за ночь и успеть спеться. Роберт сверкает перед нами улыбкой, я вижу в этом оскал крокодила.
После первого же выступления текст песни подвергается цензуре. Есть у Фриске там строчка начинающаяся с «У-у-у-у-е, я что-то там тебе», и проблема в том, что когда ее поешь, буква «х» появляется невольно - мы выдыхаем. И Марина возмутилась: «Как так можно! В зале военные, генералы и депутаты. Переделать!». И мы переделали, умудрившись не поддатся американизированному «О-о-о-о-е» и не звучащему «И-и-и-и-е».
К вечеру ноги уже отваливаются, язык заплетается, текст мешается, и мы расходимся по домам, пока метро не закрыли. По улице снова идут девочки и Миша и поют «Ееее, мы споем сейчас тебеее», и снова я чуть не потерялась в метро.
Дома бухнулась в кровать и уснула спокойным сном убитого зайца, перед этим умершего от разрыва сердца.
Итак, дамы и господа, сегодня пятница! Спешите видеть: танцующий и поющий трусливый заяц Анерис! День выступления, еду к 11, выступление начинается в 15. В итоге 4 часа на репетиции, причем не только нашей, но и всей остальной программы. Мы собираемся в «штабе», поем хором (нет Саши и Миши – репетировать нет смысла), едим мои бананы, шоколадку Иры, булку Маши с маслом, которое нашли на столе, запиваем эту смесь чаем и кофе. Вокруг носятся курсанты – готовят зал и банкет. Роберт метается туда-сюда, вся постановочная группа измотана. Костя Маклауд (звукооператор) шаманит над пультом и проводкой.
Наконец все наши пришли и мы пошли на генеральный прогон. Привезли мои с Мишей костюмы: Фомы гибббдэшников. Первый мой вопрос, когда я их увидела:
-Вы, что ли раздели гаишника в темной подворотне?
На мне болтается кожаная куртка, кислотно-желтая жилетка, кепка с бляхой, на руке весит полосатый жезл. Лично я считала себя похожей на беременную бегемотиху – предыдущий владелец был размера на четыре покрупнее меня. На Мишке кожанка сидит получше, так он и покрупнее меня, но все равно форма болтается. Сашку одели в полевую форму. «Впервые так быстро нашлась одежда моего размера. И где? В армии», - порадовался он (мальчик под 2 метра ростом и с 46 размером обувки).
Генеральный прогон мы провалили: сбивались, Юля (центральная фигура) говорила монотонно, а нашу финальную песню Роберт ласково обозвал «ж…ным хором»…. Ой, как он был прав! Мы забыли слова, вступали не впопад, путались…. Вот такая «Фабрика звезд», хех.
Есть примета: что было на генеральной репетиции, то будет и на выступлении. Сценки мы отыграли отлично, ни ошибок, ни заминок, но потом была песня…. Мать моя женщина, это было нечто. Мало того, что мы начали не вовремя, так вторую строчку пропели лишь двое, третья исчезла, четвертую проглотили. И только на втором куплете как-то выровнялись. Мы сходили со сцены под победное рдение наших щек. Курсанты были воспитанными и не линчевали нас прямо в проходе. Устроившись на самой галерке, мы предались самоедству. От расстройства чувств я устроилась поудобнее на товарищеском плече и продрыхла всю церемонию.
А вот после церемонии мы с девочками оттянулись. Мало того, что я перемеряла фуражки всех военных ВУЗов СПб, так мы с девочками стали главным аттракционом банкета – с нами фотографировались все. Правы были поповцы из команды КВН, когда сказали: «Девочки, вы не бойтесь. Курсантам будет все равно, что вы там поете, главное – зажигайте». Тортика мы поели праздничного, потом народ пили коньяк «Бейлиз» (если название не путаю). Ильшан признавался в любви Петербургу и потанинцам, Роберт травил байки, Марина молчала, т.к. сорвала голос. Потом остальные поехали в гостиницу Советскую праздновать, а я отчалила домой - спать
Усе, детки и не совсем детки, это конец.
-
-
26.09.2005 в 01:29-
-
26.09.2005 в 12:04Хотя не уверен, что я хотел бы так-же.
Планшет купила? Фанфик дописала?
-
-
26.09.2005 в 20:33Планшет... Жду денег.
-
-
26.09.2005 в 21:30Стоит вот например Genius MousePen 8x6 какие-то жалкие 3000 рэ. Дешево и сердито.
Или тебе нужен планшет с активной областью размером с лист А3?
Например, Wacom Intuos2 А3?
Тогда понятно, 21.000 рэ - это немало, целый отличный комп мона купить (или 2 ящика водки - кому что милее.
-
-
26.09.2005 в 21:41Я - бедный студент. До ноября, когда начнут потанинку выплачивать.